Солдат - Страница 71

Процесс самой тренировки был прост, делаешь самодельную уздечку, одеваешь на лошадь, потом с пенька или с помощью товарищей, подгибающих твою ногу, взбираешься на четвероного друга, и мчишься по полю. Точнее сказать, пытаешься мчаться. Первый день таких тренировок был очень длинным, и я все время думал о том, что скорей бы он закончился. Триста человек, весь личный состав батальона, несколько часов подряд трусил по кругу вокруг нашей стоянки, и только к вечеру, комбат разрешил слезть с лошадей, а сделать это, было почти невозможно. С чьей-то помощью, у меня это все же получилось, и в раскоряку, широко расставив ноги и, наклонившись вперед, я отвел свою лошадь к коновязи, и без сил рухнул рядом.

Ладно, ничего страшного и ужасного. Через какое-то время, мы стали вполне приличными наездниками, и езда на лошадях стала даже каким-то удовольствием. Тем более что вскоре привезли сбрую и седла, а чуть позже пригнали три десятка бричек, на которых должны были перевозиться боеприпасы и батальонное имущество. Основная проблема была в другом, в тех подразделениях, которые должны были влиться в Кавказский корпус помимо нас.

Каждый день прибывали наши будущие соратники, и я тихо офигевал. Кого же здесь только не было. Первыми появились несколько отдельных рот ВБР, как быстро выяснилось, новобранцы, пороха не нюхавшие и прошедшие только краткий двухнедельный курс молодого бойца. За ними следом, три батальона территориалов, которые были вооружены только старыми карабинами СКС. Это были те, кто во время переворота, так и не определился, на чью сторону встать, а пытался отсидеться у себя в республике. Не получилось и их колебания, никто не забыл. Следом появились войска каратянцев, еще в прошлом году, воевавших против Туапсинской республики, и присоединившихся к нашей Конфедерации. Бойцы хорошие, с горными условиями не понаслышке знакомые, но все как один, слишком уж религиозные и угрюмые. Сами себе на уме, люди, и чего от этих пяти сотен бородатых дядей можно было ожидать, оставалось загадкой. После каратянцев появились братушки-гвардейцы, два сводных батальона. Один из Второй бригады, полностью артиллерийский, укомплектованный 120-мм минометами, и еще один из Первой, те, кого штурмовики не пожалели, самые что ни есть залетчики и разгильдяи, не признающие никаких авторитетов и правил.

Такое вот чрезвычайно разнообразное по составу и боевым качествам войско собиралось, и теперь оставалось только узнать, кто же будет нашим командующим. Гадали мы на эту тему много, и генерала Крапивина на место нашего комкора прочили, и полковника Фарахутдинова из ВБР, и даже комбрига Второй гвардейской бригады Котикова. Реальность, превзошла все наши предположения, и когда мы получили известие, что нашим комкором назначен старший сын президента Геннадий Симаков, то всем батальоном впали в глубокое уныние. Надо сказать, что причины для этого были, так как до нас, наследник президента командовал частями ВБР, наступающими на Батайск, и какие они тогда понесли потери, мы помнили очень хорошо. Да и слухи, про этого тридцатилетнего генерала, в военной среде ходили самые разные и, как правило, нехорошие. Холоден, заносчив, спесив и дурак, так характеризовали нового комкора те, кто служил с ним ранее, и думаю, что этим словам верить стоило.

Тем же вечером, вернувшись из Краснодара, куда он ездил по делам, Еременко вызвал к себе Черепанова, своего брата и меня. Почему не позвали остальных сержантов из ближнего круга, я тогда не догадывался и, войдя в палатку, которую занимал наш комбат, не поверил своим глазам. Полковник сидел за штабным столом, на котором стояли две бутылки водки, одна уже пустая, а другая только початая, курил, и сам себе напевал, что-то про черного ворона, который, сволочь такая, почему-то вьется над его головой. В таком тоскливом состоянии, нашего командира я еще ни разу не видел, так как он всегда был против выпивки, и только в праздники, иногда позволял себе немного вина. Решив не тревожить полковника, присел на лавку у брезентовой стенки, и дождался пока подтянутся офицеры.

Через пять минут все были в сборе, и брат нашего полкана, ни слова, ни говоря, подошел к нему, забрал недопитую бутылку водки, и спросил:

— Что, командир, все настолько плохо?

Еременко поднял на нас свой взгляд, оглядел, и ответил:

— Не то слово. Сливают нас, мужики. Вчистую сливают, и шансов выбраться из этой передряги живым, совсем немного. Потому и вызвал вас всех сюда.

— Да, ты объясни сначала, в чем проблема? — спросил Еременко-четвертый, присаживаясь рядом. — Ну, назначили Симакова-младшего комкором, так это не самое страшное, что могло бы быть.

— А-а-а, — взмахнул рукой комбат. — Не в комкоре дело. Он, конечно, не вояка совсем, и дуралей изрядный, но и с ним можно службу тянуть. В другом здесь тема. Если его комкором назначили, то, значит, не хотят, чтоб мы противника остановили. Да вы и сами видели, кто с нами в одном корпусе на Кавказ пойдет, или мальчишки совсем, или каратянцы с территориалами, которых не жалко. Планируется, что Гена все дело завалит, и никогда не станет следующим президентом. Вот что должно произойти.

— Но мы же гвардия? — удивился капитан. — Мы же преданы президенту, нас-то за что сливать?

— Да уж, как Наполеон сказал: «Гвардия погибает, но не сдается!» Вот так и мы, приказали подохнуть, не на прямую, конечно, но приказали, и мы должны помереть. Зато потом, Симаков-старший, который совсем не старшего сына своим преемником видит, скажет, что не абы кого с Геной в горы посылал, а свои самые элитные войска. Политика, мать ее так. Симакова-младшего поддерживает весь Приморо-Азовский район, а это самые богатые и густонаселенные поселения во всей Конфедерации, а президент хочет следующим главой государства, третьего сына сделать, Илью. Вот и получается, что наверху интриги, а мы внизу, будем за это кровью своей отхаркиваться.