Солдат - Страница 62

Перед законом я был чист, и единственная причина, по которой я там находился, это информация, которой у меня было не мало, и всю ее надо было задокументировать, подробно расписать и предоставить кураторам, в моем случае майору Стахову и подполковнику Захарову. За удачно проведенную операцию по внедрению меня в стан врага, каждый из них получил досрочное повышение в воинском чине. Поздравляю! Меня, кстати, тоже повысили, дали целого сержанта, и мой полевой камуфляж украсил погон с тремя лычками. На этом, все ништяки, предназначенные Александру Мечникову, закончились. Почему так? Хм, Кару я все же упустил, а значит, выполнил только половину того, что был должен сделать. Короче говоря, прокидали меня «безы», посулили горы золотые, а дали то, что я и при спокойной службе, в любом случае и так получил бы.

Ну, да бог им всем судья, моим временным начальникам из госбезопасности, сам на работу подписался, и на кого-то другого свои огрехи списывать, я не собирался. В конце концов, не за чины служу, и что-то полезное для себя из всего моего путешествия заграницу, я вынес, и у того же самого Кары, многому научился. Мозги стали работать более прагматично, а мыслишки меркантильные, стали посещать меня гораздо чаще, чем прежде. Да и не мальчик я уже, двадцатый годок пошел, пора бы уже и о своем будущем задуматься.

Чего бы мне хотелось? Посидев в тишине и подумав над этой темой, пришел к выводу, что хочу свободы, материальной независимости, и в то же самое время, продолжать служить своей стране. Как совместить несовместимое, вот вопрос из вопросов, но кое-что мне в голову все же втемяшилось, и нарисовалась совсем неплохая тема, к осуществлению которой я собирался приступить сразу же после того, как окончится мой пятилетний контракт. Однако контракт мой заканчивался только 16 ноября 2061-го года, а до этого славного времени еще надо было дожить.

Две недели я провел в Краснодаре. Из меня выжали все, что я только знал, слышал или догадывался, и «безам» я стал неинтересен. Пришла пора возвращаться в родной батальон, и этому обстоятельству я был искренне рад. Заколебали все эти шпионские игры и двойная жизнь, и как профессиональные разведчики, по несколько лет подряд находятся под подобным прессингом, не представляю. Хотелось простоты и ясности, и наконец-то, я все это получу.

За мной прибыл Черепанов, он уже ждал на проходной, а я, пользуясь еще не сданным пропуском, зашел в кабинет Захарова. Рыжий подполковник стоял у раскрытого окна, и курил папиросу, по запаху, определил один из самых знаменитых и дорогих трабзонских сортов «Осман Великолепный».

— Разрешите? — приоткрыв дверь, поинтересовался я.

— Проходи, Мечников, — не оглядываясь, ответил Захаров.

Остановившись рядом с ним и прислонившись к оконному проему, сказал:

— Попрощаться зашел, товарищ подполковник.

— Хорошо, что зашел, — безопасник был флегматичен как никогда и, видимо, мысли его витали где-то очень далеко от Серого Дома и города Краснодара. — Для тебя есть кое-что интересное, — он кивнул на свой стол, — посмотри.

На стандартном сером лакированном рабочем столе, лежал только один лист бумаги и, перевернув его, увидел распечатку шифровки, которая, судя по датам и обозначениям, была получена только полчаса назад.

«Мурый-Серому.»

«Докладываю, что подготовка к высадке пиратских десантов на территорию Кубанской Конфедерации продолжается. Численность войск, готовых принять участие в этом походе, на данный момент составляет от двух до двух с половиной тысяч активных штыков. К осени, количество вражеских бойцов превысит пять тысяч бойцов. Высадка будет производиться тремя волнами. В каждой волне будет идти от полутора до двух тысяч вражеских воинов. Первый удар будет нанесен в район Туапсе. Руководство операцией, по-прежнему возглавляет Николай Буров по кличке Кара».

— И что? — повернулся я к Захарову. — Все то же самое, что и я говорил. Ничего нового я здесь для себя не узнал.

— Ниже читай, то, что мелким шрифтом.

Действительно, в самом низу, идет дописка мелким шрифтом.

«Из достоверных источников стало известно, что Кара назначил награду за голову Александра Мечникова, младшего сержанта Четвертой гвардейской бригады, и объявил его своим кровником. Цена вопроса тысяча золотых „конфов“ за живого и триста за мертвого.

П.С. Сане привет! Мурый».

— Прикольно, — сам себе сказал я.

— В общем, — Захаров развернулся и протянул мне свою руку, — будь осторожен Мечников. Кара враг опасный. Связи у него здесь есть, и ты сам видел, как он из Краснодарской тюрьмы бежал. Он тебе предательства не простит. Мы за тобой приглядим, конечно, но многого не ожидай, у нас своих дел выше крыши. Бывай, гвардеец!

— Я Бурову тоже многое простить не смогу, и в первую очередь того, что он в мою страну всякое отребье привести хочет. Всего хорошего, товарищ подполковник, — пожав Захарову руку, кивнул ему, и покинул кабинет моего бывшего куратора.

На проходной сдал пропуск, вышел, и ко мне сразу же подошел ротный.

— Держи, — он перекинул мне РД.

Поймав свой рюкзачок, хранившийся все это время в расположении батальона, закинул его за плечи и спросил Черепанова:

— Куда сейчас, командир?

— Хм, — ухмыльнулся он, — узнаешь. Поехали.

Нас ждал «уазик» комбата все с тем же молчаливым водителем, которого я уже видел ранее и, загрузившись внутрь машины, мы поехали кататься по городу. С полчаса «уазик» петлял по улочкам и, наконец, выбравшись из города и, переехав мост через Кубань, мы въехали в поселок Яблоновский и остановились рядом с обычной мазаной хаткой, окруженной высоким плетнем.